Валерий Попов
Я помню, как однажды голышом Я лез в заросший пруд за камышом. Колючий жук толчками пробегал, И лапками поверхность прогибал.
Я жил на берегу, я спал в копне. Рождалось что-то новое во мне... Как просто показать свои труды! Как трудно рассказать свои пруды!
Я узнаю тебя издалека — По кашлю, по шуршанию подошв, И это началось не с пустяка — Наверно, был мой пруд на твой похож!
Был вечер. Мы не встретились пока. Стояла ты, смотрела на жука... Колючий жук толчками пробегал И лапками поверхность прогибал.
Стоит гардеробщик, сидит гардеробщик — А вот почему гардеробщик не ропщет? Карьера ему полагалась иная: Он должен бы ночью стоять, где пивная, И громко свистеть, чтоб мурашки по коже, И шубы снимать с одиноких прохожих.
Но все получилось спокойней и хуже — Раздав номерки, он сидит на диване, И долго не может понять — почему же Его так волнует процесс раздеванья?!
Но вот, отогнав эти мутные волны, Откинув со лба хулиганскую челку, Он ходит веселый, он ходит довольный, И вешалка сбоку походит на елку!
Мы шли по хрустящим тропам, По муравьиным трупам, И лист, то с ольхи, то с дуба, Вдруг падал к ногам, как рубль.
И вышли мы к сизым рельсам. На них лист осины грелся.
Кончается бабье лето. Кончается бабье лето... Пожалуйста, два билета.
Ужасный дождь идет, спасайтесь! Внизу, у самого асфальта, Мелькают остренькие сабельки, Сверкают маленькие всадники.
Они то выстроятся к стенкам, То вдруг опять придут в движенье. В каких-то тонкостях, оттенках Причина этого сраженья!
Ах, кавалерия, куда ты? Стою я мокрый, изумленный. На клумбах, словно на курганах, Чуть-чуть качаются знамена.
Как темно! Мы проходим наощупь. Я веду тебя тихую, слабую. Может, ждет нас ответственный съемщик, Сняв с ковра золоченую саблю.
Вот окно. Два зеленых квадратика. Станут тени зелеными, шаткими. В сквер напротив придут два лунатика И из ящика выпустят шахматы.
Тени ночи вдруг сделались слабыми, Темнота струйкой в люки стекает, И овчарки с мохнатыми лапами В магазинах стоят вертикально.
Ты берешь сигареты на столике, Ты уходишь по утренней улице — Там, где тоненький, тоненький, тоненький Мой сосед в этот час тренируется.
Приведя свою тетю в восторг, Он приехал серьезным, усталым. Он заснул головой на восток И неправильно бредил уставом.
Утром встал — и к буфету, не глядя! Удивились и тетя, и дядя: Что быть может страшней для нахимовца — Утром встать — и на водку накинуться!
Вот бы видел его командир! Он зигзагами в лес уходил, Он искал недомолвок, потерь, Он устал от кратчайших путей!
Он кружил, он стоял у реки, А на клеши с обоих боков Синеватые лезли жуки И враги синеватых жуков.